Комсомольская правда. Круглый стол «Снижение регионального неравенства: как программы государства, цифровые сервисы, инвестиции бизнеса сокращают разрывы между малыми и крупными городами»

Этот вопрос обсудили эксперты и представители бизнеса на круглом столе «Снижение регионального неравенства» на площадке «Комсомольской правды».

Генеральный директор Центра социального проектирования «Платформа» Алексей Фирсов представил результаты исследования о разрывах в развитии между малыми, средними городами и мегаполисами. Данные показали, что 72% жителей малых городов ценят свою «малую родину», а 57% заметили улучшение качества жизни за последние 5 лет. Это отражает новую позитивную динамику: малые города больше не воспринимаются как «вымирающая провинция», а становятся привлекательными для жизни и работы. Тем не менее, сохраняются вызовы – от дефицита медицины и перспектив для молодежи до инфраструктурных ограничений.

Участники дискуссии – руководители крупных компаний, эксперты по городскому развитию, представители государства – поделились кейсами и идеями о том, как совместными усилиями государства, бизнеса и самих местных сообществ ускорить развитие малых городов.

Спикеры дискуссии:

 - Сергей Краснов – ведущий телеканала РБК, радиостанции «Комсомольская правда»

 - Алексей Фирсов – генеральный директор Центра социального проектирования «Платформа»

 - Андрей Максимов – генеральный директор Союза российских городов

 - Владимир Гончаревич – директор по взаимодействию с региональными органами власти Ozon

 - Анастасия Федотова – управляющий директор, руководитель дирекции по ESG, Сбер

 - Алексей Минаев – директор по стратегическому развитию RWB (объединенная компания Wildberries и Russ)

 - Мария Подкопаева – директор по устойчивому развитию X5 Group

 - Александр Пузанов – генеральный директор Фонда «Институт экономики города»

Малые города России перестают быть условной «вымирающей провинцией» – такая мысль стала отправной точкой нашей дискуссии. Еще недавно считалось, что перспективы есть лишь у мегаполисов или моногородов при крупных заводах. Теперь же данные показывают обратное: в последние 5–8 лет малые города демонстрируют признаки возрождения. 72% опрошенных жителей малых населенных пунктов признаются, что любят и ценят свой город. 38% желающих переехать теперь мечтают вовсе не о Москве или Петербурге – они готовы отправиться в другие малые города. Провинция начинает конкурировать с мегаполисами за людей.

Что изменилось? Появились ощутимые улучшения качества жизни: 57% жителей малых и средних городов отметили позитивные перемены у себя на местах за последние пять лет. Улучшается городская среда – благоустраиваются улицы, парки, строятся спортплощадки. Резко выросла доступность товаров и услуг – тут сказываются усилия бизнеса, проникновение крупных ретейлеров и маркетплейсов в самые удаленные уголки. Цифровизация создала «параллельную реальность», пересекающуюся с привычной: сегодня в маленьком городе можно получить онлайн-консультацию врача, заказать любой товар через интернет, пройти дистанционное обучение. То, что вчера было доступно лишь столице, сегодня работает и в райцентре.

Изменилась сама парадигма развития территорий. Если раньше повестка монополизировалась крупным бизнесом (огромная роль таких гигантов, как Сибур, Северсталь, Росатом – их вклад бесценен, но его недостаточно), то сейчас к процессу подключаются средние и малые компании, ИТ-сектор, локальные инициативы. Маркетплейсы (Ozon, Wildberries) стали «инкубатором» для тысяч новых предпринимателей – по данным исследования, почти половина новых бизнесменов в малых городах приходит через эти платформы. Сбермасштабировал цифровые госуслуги, телемедицину, дистанционное образование – то есть подтянул уровень сервисов до столичного. X5 Group (сети магазинов «Пятерочка», «Перекресток») фактически создала новый стандарт торговли на местном уровне, избавив людей от товарного дефицита.

Главная проблема – обеспечить «чем усиливать» цифровизацию: если нет больниц и школ, одними онлайн-сервисами ситуацию не спасти. Есть дефицит врачей, учителей, рабочих мест для молодежи. Жители малых городов особенно недовольны возможностями для заработка, карьерой, уровнем культуры и досуга. Но при этом разрывы почти исчезли там, где сработали бизнес и технологии: в доступности товаров, финансовых услуг, онлайн-образования – тут житель провинции уже не чувствует себя «второсортным». Значит, мы движемся в верном направлении.

Если раньше развитие малых территорий шло стихийно, сейчас требуется общее видение. Цифровая трансформация не должна стирать уникальный облик мест, а скорее стать мостом к новым возможностям. Бывшая «вымирающая провинция» может превратиться в точку роста – при условии, что государство, бизнес и сами жители будут действовать заодно.

Наше исследование подтвердило: многие малые и средние города России находятся в состоянии ускоренной трансформации. Мы назвали их «города ускоренной трансформации» – те, что быстро меняются и «бегут» вперед. Раньше казалось, что драйверов развития всего два: либо метрополии с большими ресурсами (Москва, Казань и т.д.), либо моногорода под крылом индустриальных гигантов (Череповец, Норильск). Но в этой парадигме выпадало множество малых городов без заводов и больших бюджетов, которые тем не менее меняются. За счет чего? Выявили два фактора. Первый – федеральные программы. Конкурс Минстроя по благоустройству вытаскивает такие территории, проект «Комфортная городская среда» дал заметный эффект. Второй – «дисперсный» бизнес. Речь о компаниях, которые массово проникают в регионы, формируя единую среду обитания. Это цифровые технологии, финтех, а также классический ритейл – он даже раньше других пришел и задал новый стандарт потребления на местах. Именно этих «новых игроков» – распределенные бизнес-сервисы – мы поставили в фокус обсуждения. Они, действуя рука об руку с государством и нацпроектами, меняют жизнь территорий. Это новый сюжет в разговоре о развитии городов.

Мы опросили 2000 жителей малых и средних городов (до 500 тыс. населения) – тех самых, откуда идет наибольший отток населения. Практический вопрос был: что может притормозить отток людей в мегаполисы? Параллельно мы привлекли 30 экспертов – представителей бизнеса, урбанистов, социологов, проанализировали статистику и социальные программы. Прежде всего, мы фиксируем высокую эмоциональную привязанность людей к родному городу. 72% опрошенных заявили, что любят и ценят свое место жительства. Здесь есть доля социально желательных ответов – людям проще сказать «люблю город», чем признаться в обратном. Но важно, что антирейтинг у большинства невысок: нет тотального неприятия малой родины. 34% даже указали, что город им очень нравится, и еще 38% «в целом симпатизируют» ему. Получается, миф о городе как «анти-дестинации» уходит в прошлое. Малый город больше не воспринимается местом, откуда надо бежать любой ценой – при наличии базовых условий многие люди хотели бы остаться. Эмоциональная поддержка есть, и это важно: будь ее совсем не осталось, отток молодежи шел бы еще сильнее.

Мы спросили: какие сферы вашей жизни улучшились за последние 5 лет? Картина неоднородная, но явные подвижки есть. Быстрее всего меняется городская среда: повсеместно благоустраиваются улицы, общественные пространства. В рамках нацпроекта появились парки, скверы, фасады приведены в порядок – многие отметили эту «внешнюю трансформацию». Вслед за этим – товары и услуги: люди почувствовали рост доступности и ассортимента товаров. Еще бы – в маленький город пришли «Пятерочка» или Магнит, а то и маркетплейс, и вдруг оказалось, что больше не надо ездить за покупками в областной центр. Существенный рост – в финансовых сервисах: отделения банков, банкоматы, мобильное приложение Сбера – все это создает комфорт, ранее свойственный только большим городам. В то же время медицина отстает (и все опросы это подтверждают – не хватает врачей, узких специалистов). Люди жалуются и на рынок труда – с работой и зарплатами по-прежнему сложно. То есть динамика «лоскутная»: одни сферы резко пошли вперед, другие буксуют. И это логично: прорыв там, где работают нацпроекты и бизнес-инициативы (дороги, благоустройство, ритейл, связь), а проблемные узлы – там, где нужны человеческие ресурсы (врачи, учителя) или крупные вложения (больницы, заводы).

В итоге 57% жителей наших малых и средних городов сказали, что жизнь за последние годы стала лучше. Четверть – что не изменилась, и лишь 15% почувствовали ухудшение. Это отличный сдвиг настроений. Но важный нюанс: улучшения относительные. Люди признают рост качества жизни, но не считают, что их город уже догнал большой город по возможностям. Лишь около 30% опрошенных верят, что малый город приблизился к уровню мегаполиса. Основные разрывы, по ощущению жителей, остаются в возможностях самореализации – это заработок, карьера, культурная жизнь, развлечения. Меньше всего отставание – там, где за счет бизнеса и интернета произошло сближение: разнообразие товаров, наличие финансовых услуг, даже доступ к образованию (онлайн-курсы и т.д.).

Малые и средние города демонстрируют позитивную динамику и набирают скорость развития, но пока объективно они не в одной «весовой категории» с миллионниками. Догнать быстро не получится – крупные центры тоже не стоят на месте и ускакали далеко вперед. Однако у малых городов теперь есть шанс: эмоциональная привязанность людей плюс появление новых инструментов для сглаживания разрывов. Мы выдвинули гипотезу, что создание единой цифровой среды – фактически цифровой экосистемы страны – способно радикально изменить ситуацию. Уже видно, как маркетплейсы, онлайн-сервисы, телемедицина и прочие технологии снижают издержки «провинциальности». Если убрать административные барьеры, оцифровать базовые услуги, то малый город перестает быть отрезанным от благ цивилизации. У сетевого ритейла тонны продуктов ежедневно списываются и идут на свалку, хотя их можно раздать нуждающимся. Но сейчас бизнесу проще утилизировать просрочку, чем передать на благотворительность – не отменен НДС при пожертвовании товара. Это чисто нормативное ограничение. Если его устранить, включая малые города в такие программы, мы одновременно решаем социальную задачу (накормить малоимущих) и экологическую (меньше свалочных газов и загрязнения). Первый шаг – снять ригидные нормативы, тормозящие развитие цифровых сервисов и других новаций на местах. Когда базовые потребности людей закрыты, они быстрее начнут решать более высокие задачи – оставаясь жить в родном городе.

«У малых городов есть то, чего начинает не хватать большим» – позволю себе перефразировать известную цитату. Речь об атмосфере. Вспомним историю: Жак Ширак, будучи мэром Парижа, как-то шокировал публику, заявив: «Господа, Париж теряет самое важное – свою атмосферу». Так вот, наши малые города сегодня, к счастью, сохранили свой колорит. При всех динамичных изменениях последних лет у них остается уникальная среда, неповторимое лицо. В этом их ключевое конкурентное преимущество и ниша на «рынке расселения» – люди все чаще выбирают местом жизни город не по размеру, а по атмосфере и комфорту. Малый город может дать то, чего не дает мегаполис: уют, тесные социальные связи, близость к природе, исторический шарм. И растущая ценность этой «непотерянной души города» – важный тренд.

Последние 8 лет вообще стали временем бурного развития малых городов. Совпали сразу несколько факторов. С одной стороны, государство запустило программы именно для таких территорий – кроме федерального проекта комфортной среды появился конкурс малых городов и исторических поселений. Благодаря нему фокус внимания и финансирования сместился на малые города – парки, набережные, центры малых городов получили ресурс для преображения. С другой стороны, пошла новая волна цифровизации: интернет, сотовая связь, агрегаторы услуг – все это примерно за последнее десятилетие, а особенно в постковидные годы, охватило даже небольшие населенные пункты. То, что 10 лет назад еще было «за рамками» провинции, сегодня туда пришло. Например, доставка еды или такси через приложение – сейчас норма и для райцентра. После пандемии многие сервисы стали доступны удаленно, и малые города получили от этого выгоду.

Изменения, которые мы наблюдаем, – это проекция общенациональных процессов на местном уровне. Отсюда первый важный итог: ушла та удручающая застылость, что раньше бросалась в глаза. Едешь по России – и раньше в каждом райцентре видел покосившиеся заборы, обветшалые домики. Сейчас такое уже редкость, по крайней мере в городах, связанных транспортом с крупными центрами. Повсеместно появились новые общественные пространства, детские площадки, фасады отреставрированы. Городская среда базового уровня во многом приведена в порядок – не везде идеально, но повсеместно визуальный облик стал намного опрятнее и современнее. Я сам в прошлом году проехал от Москвы до Весьегонска (Тверская область) – когда-то это медвежий угол был. И в каждом райцентре по пути мы находили благоустроенную площадь или сквер. Эта «фасадная» трансформация очень важна психологически: у людей появляется гордость за свой город.

Второй процесс – заметный переток людей в малые и средние города в разных форматах. Подчеркну: речь не столько о постоянной миграции (хотя и такие случаи есть, но их немного), сколько об образе жизни на два дома. Еще до СOVID многие завели практику: жить и работать в большом городе, но проводить много времени (летом, отпуском, удаленно) в небольшом городе или поселке. Пандемия этот тренд ускорила – люди поняли ценность собственного пространства, природы, тихой обстановки. Теперь «slow city» – медленный город – стал осознанным выбором для гораздо большего числа людей. Одни обзавелись загородным домом или дачей в провинции, другие начали активно путешествовать по малым городам, открывать для себя Россию не через столицы, а через малые территории. Да, большинство не выписываются из мегаполиса – как шутят, «гости, переезжающие на правах дальних родственников». Но внутренняя установка меняется: малый город – это место для жизни, по крайней мере частичной, а не ссылка. Количество людей, проводящих значимое время в малых городах, сильно выросло.

При этом, третий момент: с проникновением цифровых технологий наши малые города перестают быть такими уж «медленными». Интернет и сервисы уровняют качество жизни. Человек в райцентре может работать удаленно на передовую компанию – несколько таких примеров коллеги приводили. Бизнес через маркетплейсы может моментально доставлять товары куда угодно. Это значит, что малый город может развиваться совсем иначе, чем 20–30 лет назад. Главное – при всей модернизации не потерять свой колорит. И здесь отмечу большой плюс госпрограмм: в ту же программу комфортной среды заложили модуль работы с культурным кодом и идентичностью мест. Более того, сейчас это стало модой: приехать в малый город и подчеркнуть его уникальность. Почти везде местные власти и бизнес стремятся продвигать локальный бренд. Условно говоря, еще несколько лет назад в какой-нибудь Тарусе (Калужская обл.) про локальную кухню никто не думал, а сейчас ни одно приличное кафе не обойдется без фирменного «Цветаевского пирога» в меню – дань памяти Марине Цветаевой, жившей там. И таких примеров множество. Локальная идентичность «расцветает» пышным цветом во многих малых городах, особенно там, где есть туристический поток или новое активное сообщество переехавших горожан.

Конечно, не все проблемы решены. Ключевой вызов – демография. По правде говоря, большинство малых городов все еще теряют население. Даже те, что стали «иконами» нового развития – условные Плес, Мышкин – все равно постепенно убывают жителями. Где-то темпы оттока снизились до минимума, а в паре городов (например, Уварово, Старая Русса) благодаря активному развитию или даже притоку инвестиций удалось иногда показать небольшой плюс. Но общий тренд сохраняется: молодежь уезжает, малые города стареют. Поиск новых моделей оживления и удержания людей остается актуальным. Я бы сказал, что промышленным моногородам (вроде Тольятти) сейчас приходится даже тяжелее, чем малым городам – они застряли в переходном состоянии, не обретя новый профиль после крушения градообразующей модели. В таких местах и отток выше среднего, и среда отставала долгие годы. Приведу пример: Тольятти – большой город (≈700 тыс.), но с точки зрения развития городской среды он серьезно отстал. Например, красивую набережную там открыли лишь в прошлом году, тогда как в любом городе сопоставимого размера набережные благоустроили намного раньше. В моем родном Ульяновске, скажем, все старые «комбинаты бытовых услуг» (маленькие торговые домики советских времен) либо перепрофилированы, либо снесены еще 10 лет назад – а в Тольятти до недавнего времени вся эта архаика торчала во дворах. То есть крупный моногород, зависящий от одного завода, сейчас зачастую в более уязвимом положении, чем малый город с диверсифицированной экономикой.

Что с этим делать? Думаю, крупным промышленным городам нужно сознательно заниматься выращиванием новой креативной среды. В Тольятти нет сильного слоя интеллигенции, творческих людей, новаторов – а без них городская культура не развивается (это как раз та проблема, о которой написал один житель Тольятти, сравнив город с «совхозом имени Пальмиро Тольятти» в известном посте). Малые города, кстати, тоже должны об этом думать, особенно туристические: приток посетителей – это и деньги, и свежие идеи, но и вызовы для местного сообщества. Нужно принимать гостей так, чтобы не разрушить свой уклад, не оттолкнуть местных. Иначе появится реакция: «не нужен нам никакой туризм, потопчут огороды, девок попортят» – цитирую одного замглавы небольшого города, который мне так и сказал. То есть важно сохранять доверие и социальный капитал местных жителей, одновременно раскрывая город миру.

Малые города сейчас переживают динамичные изменения, во многом вырвались из той стагнации, что была раньше. Они не потеряли свою душу и атмосферу – и это стало их сильной стороной. Люди потянулись обратно – пусть частично, на время, но потянулись. Если мы сумеем реализовать новые форматы (удаленная работа, «умная» специализация таких городов, связь с окружающими селами), то у малых городов отличные перспективы. Со своей стороны мы, Союз российских городов, видим задачу в том, чтобы распространять лучшие практики: показывать примеры, где малый город находит свой путь развития и удерживает людей. Я рад, что сегодня таких примеров прозвучало много – от развития туристических кластеров до создания местных сообществ вокруг магазинов. Значит, наши малые города – не отстающее звено, а полноценная часть страны с собственным потенциалом роста.

Александр Пузанов, генеральный директор Фонда «Институт экономики города»

Считаю, сегодняшнее обсуждение фиксирует перелом в отношении к малым и средним городам. Мы уходим от алармистского тренда «всё плохо, все уедут, города исчезнут» к более сложной картине, где есть и обнадеживающие процессы. Это уже отразилось в новых подходах: недавно Стратегию пространственного развития РФ обновили, учитывая, что не все малые города гибнут. Данные подтверждают: не всё так однозначно. Темпы оттока населения снижаются, и можно прогнозировать уровень, на котором произойдет стабилизация – некое устойчивое распределение населения между разными типами поселений. Более того, в межпереписной период 154 малых города увеличили численность населения. Среди городов 40–50 тыс. жителей более трети показали рост – и это не только пригородные спутники мегаполисов, но и вполне самостоятельные центры. То есть процессы идут разнонаправленные. Даже там, где цифры показывают убыль, все больше примеров, когда город де-факто развивается, живет активной жизнью – несмотря на формальное снижение населения. Прозвучали примеры: Выкса, Плес, Старица и др. – из них у всех отток населения более 20% за последние десятилетия. Казалось бы, «вымирают». Но при этом эти города живые: проходят фестивали (в Старице вот на днях – Всероссийский фестиваль клоунов!), растет турпоток, местная экономика что-то производит. Получается, население и развитие разошлись: город может уменьшаться по численности, но одновременно находить новую устойчивость на более низком уровне населения. И в этом плане спасибо коллегам из «Платформы»: их исследование подтвердило многие наши наблюдения и точно обозначило новые перспективные направления изучения.

Что я бы добавил? На мой взгляд, перспективно перейти от обсуждения просто «цифровой среды» (как среды, проникающей повсюду) к анализу городских инноваций, которые эта цифровая среда порождает. Есть классическая теория: инновации сначала появляются в крупнейших городах, потом в средних, потом только доходят до малых. Теперь, благодаря цифровым технологиям и социальным инвестициям бизнеса, появилась возможность сломать эту закономерность. Мы видим случаи, когда инновации приходят в малые города почти одновременно с мегаполисами. Пример: готовясь к большой конференции по урбанистическим инновациям, я сделал карту распространения фандоматов (автоматов для сбора тары) по городам России. Оказалось, что по обеспеченности этими устройствами некоторые малые города опережают даже крупные – просто потому, что фандоматы запустили как социальный проект РЖД, и они появились на станциях малых городов раньше, чем в городах 100–500 тыс. населения, не стоящих на транзитных маршрутах. Интересный кейс, заслуживающий изучения. Вообще, как показали наши предварительные исследования, большинство городских инноваций носят комплексный характер – соединяют технологические и социальные аспекты. И инициаторами могут выступать разные субъекты: где-то местное сообщество, где-то бизнес (причем не обязательно крупный, бывают частные социальные инициативы), где-то власть. Мы насчитали 11 типов инноваций – от чисто технологических до социально-средовых – и под каждый нашли примеры. Сейчас практически все эти типы так или иначе проникают в наши города, в том числе малые. Значит, можно искать новые возможности для самих городов – использовать эти инновации, чтобы сделать жизнь интереснее, экономику продуктивнее. А для бизнеса – новые ниши на стыке технологий и локальных потребностей. И цифровая среда тут играет роль катализатора.

Теперь о перспективах развития малых городов с точки зрения политики. Полностью согласен с коллегой (Алексей Фирсов) про межмуниципальное сотрудничество и про важность раскрытия уникальных свойств места – каждому городу важно найти свою специализацию, опору. Также упоминалась идея опорных населенных пунктов – на мой взгляд, очень полезная концепция. Суть: у нас малые города часто не видят «в упор» окружающую территорию. Город живет сам по себе, рядом куча сельских поселений, а услуги и работа есть только в областном центре – и люди оттуда ездят за всем в мегаполис, минуя свой ближайший городок. Если обозначить малый город как «опорный» для своей округи, дать ему ресурсы, чтобы он предоставлял качество услуг покруче, перехватывал часть потока, который сейчас уезжает в Москву или Питер, – можно и население удержать, и город усилить. Прообраз такой модели есть – это «районные центры» в советское время, но сейчас надо осовременить идею. Незанятая ниша есть: малые города могли бы стать микро-хабами для прилегающих территорий, но пока мало где эту роль выполняют.

Еще одна важная тема – социальный капитал. В малых городах он особенный. С одной стороны, выше уровень доверия между людьми (сейчас концепция доверия набирает популярность в экономической науке). С другой – этот «капитал» носит патриархальный характер, замкнутый: все друг друга знают, иногда существуют полукриминальные местные кланы и т.д. То есть высокая сплоченность может иметь и знак минус. В итоге модернизация социального капитала – создание открытых сообществ, новых лидеров, привлечения активной молодежи – может дать новый импульс развитию малых городов. При этом важно не растерять преимущества: персонализацию связей, высокий уровень доверия «своим». Это конкурентное преимущество провинции перед обезличенным мегаполисом, его нужно сохранить даже при притоке новых людей. Приведу забавный случай: в одном городе, когда предлагали развивать туризм, чиновник возмутился – «наедут туристы, потопчут огороды, девушек наших соблазнят, не нужен нам туризм». Типичный страх потери контроля. Но потихоньку такие барьеры удается снимать.

Наконец, сама цифровая экономика – это не только новая среда, но и новые возможности для малых городов. Мы уже даже здесь, на круглом столе, слышали полярные мнения: кто-то говорит, мол, дистанционная занятость – дело хорошее, да кадров нет, а кто-то приводит конкретные примеры, как создаются новые высокопроизводительные рабочие места на удаленке. Истина, видимо, посередине: нужно готовить кадры, давать людям навыки, но потенциал огромный. Если каждый второй айтишник будет жить условно не в Москве, а в малом городе, мы баланс расселения сильно поправим.

В заключение отмечу: ситуация действительно меняется на глазах – появляются новые возможности и для городов, и для бизнеса. К сожалению, в системе стратегического планирования эти изменения пока почти не отражены. В госуправлении и муниципальном менеджменте тоже нет четкой реакции. Это еще один вопрос, над которым стоит подумать. Возможно, бизнесу надо активнее демонстрировать лучшие практики, чтобы «подталкивать» власть к масштабированию успешных кейсов. В любом случае, требуются комплексные решения. Мы, к примеру, полагаем нужным менять межбюджетную систему: дать малым городам больше финансовой самостоятельности, тогда они будут заинтересованы в развитии (станут мобилизовать внутренние ресурсы, прислушиваться к инновациям от бизнеса). А еще – считаем, что после периода активного строительства инфраструктуры настал этап «наполнения жизнью» того, что построено. В малых городах порой уже есть новые площади и ДК, но не хватает событий, контента, активности. Управлять этим сложнее, чем просто проложить трубы, но крайне важно. Я бы сделал это одним из приоритетов.

Подводя итог: мы убедились, что малые города – не безнадежны. Тенденция изменилась на более позитивную, хотя впереди много работы. Нужно и нормативные барьеры снимать, и финансирование иначе строить, и социальную среду перезапускать. Но, главное, не терять энтузиазма. Сегодняшние примеры показывают, что даже там, где формально ситуация тяжелая, всегда можно найти точки роста. Значит, наш общий долг – объединить усилия и помочь малым городам раскрыть свой потенциал в новых реалиях.

Компания «Сбер» – крупнейшая в России и фактически высокотехнологичная корпорация – рассматривает работу в регионах как важнейшую часть своей стратегии устойчивого развития. Мы присутствуем в каждом регионе страны, обслуживаем десятки миллионов клиентов. Поэтому несколько лет назад банк сформировал отдельную ESG-стратегию, где особый акцент – на качестве жизни в малых и средних городах. Мы начали с системного подхода: провели серию исследований, стратегических сессий с губернаторами и городскими администрациями. Ежегодно в 79 регионах проходят т.н. «стратегические диалоги» – стандартизированный инструмент выявления конкретных проблем и потребностей на местах. Грубо говоря, мы приезжаем командой и вместе с местными властями «раскладываем по полочкам», чего не хватает людям: где дороги, где больницы, где досуг. Параллельно мы держим в уме национальные цели развития (утвержденные указом Президента) – а более 70% этих целей напрямую связаны с повесткой устойчивого развития. Получается, помогая региону решать его локальные задачи, мы тем самым приближаем страну к выполнению общенациональных приоритетов.

Каждый регион – уникален, и потребности могут различаться, словно по пирамиде Маслоу. Кому-то нужно срочно чинить дороги и налаживать вывоз мусора – базовые коммунальные вещи. Кто-то, напротив, уже достиг уровня, когда следует заниматься культурной самоидентификацией, «высшими смыслами», выращиванием талантливых лидеров. (Хотя, шутка, политиков мы растить не беремся – это уже вне нашей компетенции.) Поэтому мы предлагаем целый спектр решений – от инфраструктурных до социокультурных.

Первое направление – инфраструктура через ГЧП. Мы развиваем механизм государственно-частного партнерства, чтобы строить в регионах нужные объекты. Например, совместно с государственной компанией ППК РЭО (Российский экологический оператор) Сбер участвует в создании системы объектов по обращению с отходами. Казалось бы, отходы – приземленная тема, но для многих городов это боль: свалки, мусор во дворах. Мы провели исследование и убедились, что правильная «мусорная» инфраструктура напрямую влияет на качество жизни и экологическую безопасность. Поэтому построили модель: за счет частных инвестиций (банка и партнеров) под государственные гарантии будут созданы современные полигоны, мусороперерабатывающие комплексы. В итоге горожане получат чистоту, регион решит проблему, бизнес – возврат инвестиций. Подобные проекты мы масштабируем сейчас по стране.

Второе – цифровые решения для госуслуг. Сбер, обладая сильной ИТ-компетенцией, автоматизирует процессы, с которыми жители сталкиваются каждый день. Например, разработали единую цифровую платформу управления регионом: она объединяет множество сервисов – от записи к врачу до мониторинга состояния инфраструктуры. Всё это ускоряет решение проблем, экономит людям время. Скажем, в одном регионе мы внедрили электронный соцпортал, сократив срок рассмотрения заявок на пособия с 16 дней до 7. Плюс подключили кол-центры с чат-ботами: они взяли на себя тысячи часов рутинных консультаций, разгрузив соцработников. В результате человек в небольшом городе получает поддержку почти так же быстро, как в столице.

Третье – образование и кадры. Здесь у Сбера тоже есть что предложить. Наш флагман – бесплатная школа программирования «Школа 21». Мы уже открыли 16 площадок этой школы по стране, в том числе в регионах, где традиционно было мало ИТ-возможностей – например, в Татарстане, Самаре, Новосибирске, на Урале. Любой желающий старше 18 лет, прошедший тестирование, может отучиться 7–8 месяцев и получить новую специальность программиста. Причем программа построена по мировым стандартам (мы франшизу у французской школы «42» взяли), учиться можно без отрыва от основной жизни, а главное – онлайн трудоустройство потом практически гарантировано. У нас есть кейсы, когда люди из малых городов, далекие от ИТ, проходили курсы и устраивались на хорошо оплачиваемую удаленную работу. Сейчас ведь что важно: ты можешь научиться кодить – и получать зарплату московского уровня, но живя у себя дома, не отрываясь от семьи. Мы своими глазами видим, как это меняет жизнь небольших городов: молодежь вдруг понимает, что не обязательно уезжать, чтобы зарабатывать достойно.

Четвертое – медицина и социальная сфера. Одно из узких мест, как правильно отметил Алексей Фирсов, – доступность медицины. Мы эту проблему тоже адресуем. Наше решение – телемедицина. Сбер разработал линейку умных устройств для диагностики, которые устанавливаются прямо в отдаленных районах (ФАПах, амбулаториях). Местные жители могут измерить давление, ЭКГ, сатурацию и прочие показатели – и результаты тут же передаются онлайн врачу-специалисту. Врач дает первичную консультацию, ставит предварительный диагноз или направляет к узкому специалисту. Таким образом, мы закрываем первый уровень медпомощи. В одном пилотном регионе, о котором я рассказывала, 40% населения живет вне крупных городов, и у них доступ к медуслугам объективно был гораздо хуже, чем у городских. Мы поставили задачу эту диспропорцию сократить – и телемедицина отлично помогает. Не нужно ехать за сотню километров, чтобы тебя осмотрели – достаточно посетить местный ФАП, данные снимков/анализов сами «приедут» к врачу областной больницы.

Еще аспект – социальная защита. Мало просто выплатить пособие, нужно, чтобы оно дошло быстро и точно. Упомянул пример Липецкой области: мы внедрили несколько решений для их центров соцподдержки. В итоге время рассмотрения заявок на помощь сократилось с 16 до 7 дней. А телефонные боты, обзванивая клиентов с напоминаниями и консультациями, сэкономили работникам более 4 тыс. часов живого времени. Эти часы соцработники потратили на адресную помощь семьям, вместо сидения на телефоне. Вот так цифровизация повышает человечность системы, как ни парадоксально.

Пятое – культура и идентичность. Мы услышали сегодня, насколько это важно для малых городов – иметь свою изюминку, точки притяжения для людей. Сбер вносит вклад и тут. При нашем участии реализуется множество культурных инициатив в регионах. Приведу свежий пример: для ряда региональных музеев мы сделали интерактивные продукты на основе нейросети «GigaChat» – нашего отечественного аналога ChatGPT. Проекты запустили в Пензе, Тобольске, Ржеве – все это именно малые и средние города, на которых мы фокусируемся. Посетитель музея может через приложение общаться с виртуальным ассистентом, который в увлекательной форме рассказывает об экспонатах, истории края и т.д. Это и образовательно, и позволяет местному музею стать более привлекательным – особенно для молодежи. Аналогичные проекты будем масштабировать – они недорогие, а эффект дают классный.

В завершение отмечу: все перечисленное – лишь часть нашей работы. Коллеги по круглому столу сегодня очень ярко рассказали о масштабных социальных проектах, которым по-хорошему можно позавидовать. Мы в Сбере тоже активно движемся по этому пути, изучаем чужой опыт. Можно сказать, бизнес постепенно получает «license to operate» в социальной сфере – своего рода общественную лицензию на полноценное участие в развитии территорий. Раньше было «бизнес платит налоги – государство развивает». Сейчас этого мало: нужен прямой диалог и сотрудничество. Мы со своей стороны отталкиваемся от нужд конкретного региона, предлагаем решения и совместно их реализуем. Иногда требуется уникальный подход – мы готовы его разрабатывать. Моя ключевая мысль: консолидация усилий. Представители разных отраслей бизнеса уже делают массу полезного в одних и тех же городах. Пришло время соединять эти точки в единый рисунок. Сбер, например, сейчас договорился о партнерском проекте с компанией Сибур в одном из моногородов – будем объединять наши технологии и ресурсы, чтобы добиться синергетического эффекта. Именно синергия дает результат в разы больше арифметической суммы вкладов. А государство, я надеюсь, будет поддерживать такие альянсы, ведь цель у всех общая – процветание наших малых городов.

Для X5 Group (крупнейшего российского ритейлера, управляющего сетями «Пятерочка», «Перекресток» и др.) работа в малых городах – не просто бизнес, но и миссия. Магазин в небольшом городе – это не только про еду, это нередко центр локального сообщества. Владимир из Ozon уже упомянул, что раньше современный магазин «Пятерочка» был самым ярким местом во многих поселках. Сейчас это остается справедливым: ретейл выступает инфраструктурным якорем. Когда федеральная торговая сеть приходит в регион, она тянет за собой многое. Приведу компоненты: открывается распределительный центр (логистический хаб) – под него строятся подъездные дороги, тянется электричество, другая инженерия. Создаются рабочие места – как в самом магазине, так и в смежных отраслях (транспорт, ремонт, охрана). Появляются новые возможности для сельского хозяйства: мы запустили программу агроагрегаторов, которая помогает небольшим фермерам выходить на полки национальной сети. Суть: несколько фермерских хозяйств кооперируются через региональный центр, вместе поставляют продукцию, набирая нужный объем, и получают доступ к большим магазинам. Раньше одиночному фермеру это было недостижимо: чтобы попасть на «федеральную полку», нужно обеспечить большие объемы, стандарты. Теперь кооперация облегчает задачу, и локальная продукция (молоко, овощи, мясо) идет в наш торговый оборот по всей стране.

Отмечу интересный факт: формально доля крупного ретейла в малых городах ограничена (существуют антимонопольные пороги присутствия сетей). Но даже там, где у нас один магазин на весь район, мы стараемся максимально развивать инфраструктуру. Например, открываем магазины в самых отдаленных регионах – в поселках, куда кроме нас никто не идет. Иногда «Пятерочка» в каком-нибудь северном селе становится и магазином, и клубом, и чуть ли не музеем – настолько она важна для местных жителей. Мы это понимаем и потому параллельно запускаем социальные проекты, консолидацию местных сообществ вокруг магазина.

Один из самых любимых наших проектов – «Центры местных сообществ». Это когда внутри магазина оборудуется небольшая зона (обычно на втором этаже или в пристройке) для мероприятий жителей. Мы позволяем бесплатно использовать это помещение под что угодно полезное: от выставок краеведческого музея или фотоклуба до вечеров поэзии или занятий с детьми. Сейчас такие центры уже действуют в 5000 магазинах «Пятерочка» по всей стране. Они стали точками притяжения, местные жители с удовольствием организуют там события, которые раньше негде было провести. Скажу честно: мы и сами не ожидали такой отдачи. Во многих регионах, где традиционно не хватает культурных пространств, наш магазин превратился в место встречи активных граждан. Конечно, мы не Большой театр, но в масштабах небольшого города иногда этого достаточно, чтобы люди почувствовали, что живут не в «забытой дыре», а в современном месте с культурной жизнью. Так мы постепенно воспитываем идентичность и гордость за свой город через, казалось бы, утилитарную вещь – магазин шаговой доступности.

Хочу прокомментировать распространенное опасение: мол, сетевой ретейл убивает малый бизнес. Практика показывает – нет, не убивает, а наоборот, выступает мостиком. Российский рынок вообще очень конкурентный, у нас в каждом городе куча форматов борьбы за покупателя, и это в итоге толкает всех к кооперации на благо потребителя. Например, при выходе «Пятерочки» на Дальний Восток мы получили положительную обратную связь от населения. Почему? Да потому что мы снизили стоимость потребительской корзины тамошним жителям и расширили ассортимент. Конкуренции там не хватало, цены были выше среднероссийских. С приходом федеральной сети ситуация выровнялась, люди наконец смогли покупать продукты по нормальным ценам. Местные мелкие магазины при этом не исчезли – кто-то даже стал нашей франшизой или партнером по поставкам. То есть мы не «выжигаем» поле, а становимся его частью, поднимая планку качества.

Еще один важный индекс – индекс качества городской среды, который измеряет Минстрой. Раньше (до 2020 года) вклад ретейла там даже не учитывался. Теперь его включили, и правильно сделали. Потому что федеральные ретейлеры привносят целый комплекс улучшений. Помимо создания рабочих мест они тянут инфраструктуру, обеспечивают досуговые моменты (как я рассказала), и вообще борются за покупателя. В больших городах это незаметно, а в малых ретейлер, стремясь привлечь людей, нередко становится драйвером городской жизни. Мы стараемся, чтобы поход за покупками превратился в комфортное времяпрепровождение: делаем современные интерьеры, детские уголки, проводим акции, праздники на открытии магазина. Все это мелочи, но именно из таких кирпичиков складывается качество жизни на месте. Сейчас наша цель – не просто удовлетворить базовую потребность «купить хлеба», но и дать человеку в малом городе почувствовать себя так же, как чувствует себя житель Москвы в отличном супермаркете. В идеале – даже возможность для самореализации: например, провести собственную выставку в том самом центре при магазине.

Теперь о фудшеринге – теме, которая касается и бизнеса, и общества, и экологии. Как сказал Алексей Фирсов, это мощный резерв: перенаправлять продукты с истекающим сроком годности малоимущим вместо утилизации. Но пока, к сожалению, механизм пробуксовывает. Основная причина – законодательные препоны. Закон о товарном фудшеринге (освобождающий пожертвования еды от НДС) до сих пор не принят. Получается парадокс: крупному сетевому бизнесу выгоднее утилизировать просроченные товары, чем отдать бесплатно нуждающимся, потому что за утилизацию он платит копейки, а за передачу обязан заплатить налог. Не у всех поворачивается рука сознательно нести убыток. Тем не менее, мы стараемся эту ситуацию менять.

Вторая сложность – инфраструктура фудшеринга. Нужно, чтобы в каждом городе была сеть волонтеров и НКО, которые смогут забрать продукты из магазинов/соццентров и развезти их по адресатам. Где-то такая сеть есть (например, в Москве фонд «Фудшеринг.ру» отлично работает). Но в большинстве регионов, честно скажем, волонтерство не сильно развито в этой сфере. Поэтому X5 в прошлом году создала собственный благотворительный фонд «Включаем!» (от слова «выручка», игра слов). Его задача – закрыть пробелы инфраструктуры. Мы финансируем создание волонтерских сетей, развитие партнерств с НКО, обустройство складов для сбора просрочки. Фонд «Включаем!» и наш большой партнер, фонд «Русь», вместе работают над тем, чтобы налаживать товарную благотворительность внутри регионов – так, чтобы из каждого распределительного центра списанные продукты централизованно передавались тем, кому они нужны. Пока, признаюсь, эффект точечный – без решения вопроса с НДС не взлетит массово. Мы как бизнес лоббируем отмену НДС на такие пожертвования, и надеюсь, что будет прогресс.

Почему мы так за это бьемся? Потому что выгода тройная. Социальная: сотни тысяч семей получат бесплатные продукты. Экономическая: снизятся расходы на уничтожение пищевых отходов. И экологическая: меньше еды на свалках – меньше свалочного газа метана, который вносит огромный вклад в парниковый эффект и разрушение озонового слоя. Фудшеринг – это как раз идеальный пример ESG-проекта, где сходятся интересы бизнеса, общества и экологии. Малые города, кстати, тут тоже выиграют: у них свалки зачастую вообще не оборудованы для утилизации органики, вокруг вонища, крысы – а могла бы быть выстроена система сбора еды и передачи малоимущим. И мы уже видим, что фудшеринг – одна из тех новых практик, которые могут «взорвать» стандартный уклад малых городов. То есть сразу принести и благотворительность, и экокультуру, и волонтерское движение туда, где раньше ничего этого не было. Поэтому мы очень ждем от государства шагов навстречу. И, со своей стороны, продолжаем наращивать собственные усилия.

Напоследок отмечу интересную тенденцию: новые форматы торговли в малых городах. Мы, например, запустили в X5 новый бренд – магазины «Чижик» (дискаунтеры малого формата) – и активно развиваем его по франшизе. Это совсем небольшие магазинчики «у дома», которые могут открывать местные предприниматели по нашей лицензии. Порог входа доступный, модель прибыльная, поэтому я уверена, что за этим форматом будущее. Он уже набрал обороты – порядка 1000 магазинов «Чижик» открыто по стране за два года. Именно такие решения, на мой взгляд, дадут следующий виток развития малых городов: когда местный бизнес (не приезжий) под сильным брендом начинает закрывать потребности населения. Это двойная выгода – и ассортимент/цены хорошие, и прибыль остается на месте, у местного владельца. Так что будем и дальше экспериментировать и поддерживать предпринимательство на местах.

Подводя итог: ретейл в малых городах – это давно не про «торговлю и все». Это и социальный центр, и работодатель, и партнер малого бизнеса, и участник благотворительных и экологических инициатив. Мы в X5 эту миссию чувствуем и стараемся соответствовать. Будем дальше расширять присутствие в регионах, реализовывать ESG-проекты и помогать улучшать жизнь там, где живут наши покупатели – в тысячах малых и средних городов России.

Выступая после коллег, представляющих города и государство, хочу отметить двоякое ощущение. С одной стороны, настроение оптимистичное: и исследование показывает позитивные сдвиги, и реально видно, что малые города уже не те, что 10 лет назад. С другой – краски сгущаются в плане демографии (коллега Андрей привел цифры оттока). Но, как правильно заметили, мы, бизнес e-commerce, не конкурируем, а дополняем усилия государства. Вот смотрите: сейчас едешь по стране и видишь – если в поселке есть пункт выдачи Ozon или Wildberries, то они там вместе. Мы не вытесняем, а идем параллельно, потому что спрос огромен. Я как выходец из классического ретейла (много лет проработал в «Пятерочке» и занимался региональным развитием сети) помню, как в середине 2010-х едешь через глубинку: а самым ярким местом в селе светится «Пятерочка» – зелененькая вывеска, вечером молодежь там тусуется, красота. Так вот, теперь роль такого центра притяжения частично взяли на себя пункты выдачи заказов (ПВЗ) маркетплейсов.

Сегодня Ozon как платформа сделал многое, чтобы стереть грань между деревней и городом. Мы уже победили «товарное неравенство» между регионами. Если раньше в глубинке люди даже не знали о существовании некоторых товаров для дома, например, то теперь они могут просто заказать их онлайн – не надо никуда ехать. У нас на Ozon сейчас бесконечная полка – более 400 млн SKU, как я упоминал, и 600 тыс. предпринимателей-продавцов со всей страны. Любой житель даже самой малой деревни через смартфон имеет доступ ко всему этому разнообразию. Мы считаем, что товарное неравенство устранено – люди больше не чувствуют себя ущемленными в потреблении. За последние пару лет мы полностью накрыли логистической сетью малые населенные пункты. 15 тысяч поселений с населением менее 50 тыс. уже охвачены нашими ПВЗ. Это самый востребованный формат доставки. Всего 32 тысячи пунктов выдачи работает в таких городах – это 44% всех наших ПВЗ. И каждый третий заказ Ozon сейчас уходит именно туда, в малые города. Причем спрос там растет вдвое быстрее, чем в миллионниках. Это о многом говорит.

Мы практически закрыли социальную функцию доступности товаров за крайне короткий срок. Там, где не было смысла открывать магазин, сейчас выручает модель ПВЗ: мы часто размещаем пункты прямо в жилых домах в селах – так дешевле и удобнее, чем строить отдельный объект. Получилось, что и село, и деревня стерлись между собой – и с городом, в определенном смысле, тоже.

Далее, вторая функция, которая пошла следом за «победой над дефицитом», – это превращение нашей платформы в институт развития малого предпринимательства на местах. У нас более 80% продавцов на Ozon – из городов менее 100 тыс. жителей. 80%! И это число растет. Для 64% из них этот бизнес – первый в жизни, они раньше не пробовали себя в предпринимательстве. Почему идут к нам? Потому что очень низкий порог входа. Проиллюстрирую: регистрируешься онлайн – и ты уже продавец. Не нужны никакие арендованные помещения, никакая сложная логистика на старте. Ты всегда найдешь своего потребителя: даже если твой товар нишевый, среди миллионов пользователей маркетплейса точно найдутся покупатели. Привезти товар на ближайший склад или ПВЗ – не проблема. То есть электронная коммерция – идеальный стартап-трамплин для малого бизнеса. Не случайно Алексей Фирсов отметил: «люди в малых городах начали свой первый бизнес на маркетплейсах». Наши данные это подтверждают и, более того, демонстрируют масштабы явления.

Отдельно отмечу: многие малые города нашли свою специализацию на маркетплейсе. Часто это крафтовое производство. Если большие города склонны к торговле перепродажей, то в провинции предприниматели зачастую сами производят товар – и продают его через всю страну и даже за рубеж. Это потрясающе: сидя, условно, в горном ауле на Алтае, человек делает варенье или вяжет шерстяные носки – и через Ozon продает их по всей России и в соседние страны. Самый короткий путь «из региона – в мир», и наши предприниматели им активно пользуются.

Важный момент: региональные власти тоже заметили этот тренд и начали помогать. Сейчас практически во всех областях налажено взаимодействие с нами: работают «региональные витрины» на Ozon, где администрация собирает локальные бренды, продвигает их, делает спецакции. Где-то субсидируют малый бизнесу комиссию за выход на платформу. То есть мы вместе стараемся сделать маркетплейсы дополнительным драйвером регионального производства. И это работает. Например, к Питерскому форуму мы готовили стенд историй успеха региональных предпринимателей. Там одна история вдохновляла другую. Туристы, приезжающие в малый город, часто покупают местный сувенир или продукт. Раньше на этом все заканчивалось – привезли домой баночку варенья и съели. А сейчас турист может потом найти полюбившийся локальный товар онлайн и заказывать его постоянно. Привязался к вкусу местного сыра – пожалуйста, доставка на дом! Это расширяет рынок сбыта для малых производителей многократно. Получается, цифровая торговля «продлевает жизнь» локальной идентичности, соединяя ее с внешним спросом.

Хочу подчеркнуть: социальный эффект e-commerce в малых городах колоссален. Мы видим не только экономику, но и изменения в обществе. Наши ПВЗ стали местом общения, своего рода новыми клубами по интересам. Это однозначно положительный эффект. Люди больше не чувствуют себя «второсортными» из-за места жительства. Они понимают, что ни в чем не уступают москвичам: могут позволить себе те же вещи, те же новинки, и получить их быстро. Нет чувства неполноценности среды обитания. И мы очень рады наблюдать эти перемены.

Конечно, мы делаем это в первую очередь как бизнес – чтобы зарабатывать, удовлетворять спрос. Но очень отрадно видеть социальный результат, который достигается попутно. Можно сказать, у нашего бизнеса проявился такой позитивный «побочный эффект» – повышение качества жизни людей. И мы этим дорожим. Когда речь заходит о поддержке локального бизнеса, здесь тоже хотел бы упомянуть. Строительство наших складов – отдельный драйвер развития регионов. Мы построили аналитическую модель по большим данным: вычислили, что каждые 100 тыс. кв.м складских помещений на территории субъекта РФ увеличивают его валовой продукт примерно на 2%, а численность экономически активного населения – на 2,2%. То есть приход нашей логистической инфраструктуры сам по себе дает прирост экономики и занятости. Почему? Потому что склады – это новые рабочие места, и весьма неплохие. По моему опыту, на наших современных складах человек может заработать до 10 тыс. рублей в смену – и это неплохо для регионов. Условия там комфортные: чистота, еда, вода, кофе-поинты – всё есть, я сам регулярно бываю и поражаюсь, насколько приятно там находиться. В результате людям не нужно ехать в Москву, жить в общаге и вкалывать по 12 часов на стройке, чтобы заработать те же деньги. Они могут работать у себя, не покидая семьи, в нормальных условиях, получая конкурентную зарплату. Это здорово.

Буквально на днях мы запустили платформу «Ozon Care» – где наши сотрудники могут становиться волонтерами, а пользователи – направлять накопленные бонусы на благотворительность в пару кликов. И будем наращивать социальную ответственность – не забываем об этом даже в трудные времена бизнеса.

Таким образом, электронная коммерция не только дает новые сервисы, но и вносит вклад в социальное развитие регионов. Мы продолжаем работать, зарабатываем деньги – но, как я сказал, не забываем и об обществе. Считаю, наш сектор – один из ключевых инструментов стимулирования предпринимательства и выравнивания возможностей между центром и периферией. И мы готовы и дальше эту миссию выполнять.

Wildberries – сегодня крупнейший маркетплейс в России и СНГ, по сути, крупнейшая товаропроводящая сеть как онлайн, так и офлайн. Масштаб накладывает ответственность: эффект от наших действий носит макроэкономический характер, он распространяется на всю страну и всех жителей. Поэтому мы постоянно анализируем, о чем люди говорят, какие проблемы поднимаются – ведь на нашем уровне любое решение влияет сразу на миллионы. Мне импонируют тезисы коллег из Ozon, и я рад, что исследование Алексея Фирсова зафиксировало феномен положительной обратной связи от присутствия маркетплейсов в малых городах.

Сегодня у Wildberries 87 тысяч пунктов выдачи заказов (ПВЗ) в 16 тысячах населенных пунктов России. Это колоссальное покрытие – фактически вся страна, вплоть до деревень. Честно признаюсь, мы и сами не ожидали такого эффекта на местное сообщество. Но когда на месте начали открываться ПВЗ, мы увидели, насколько людям это важно. Приезжаю недавно в свой родной малый город в Ростовской области – там бабушка живет в поселке – и наблюдаю такую картину: пенсионеры собрались возле нашего пункта выдачи, общаются, делятся новостями, хвастаются, кто что купил. Говорят: «Любой товар теперь можем заказать, даже и не знали, что такие вещи бывают для быта!» – т.е. люди открывают для себя новый мир через маркетплейс. Им не надо ехать в Ростов-на-Дону, не надо ехать даже в районный центр за покупками. И это их искренне радует. Наши пункты стали своеобразными клубами: пожилые люди приходят получить посылку и заодно обсудить новости, пообщаться – появилось новое место социализации. Для молодежи, понятно, тоже плюс: нет ощущения «ограниченности» из-за проживания в провинции. Они получают любой товар – от электроники до одежды – и понимают, что ничем не отличаются от жителей Москвы в этом плане. Никакого чувства второсортности. Это очень важно психологически: среда стала полноценной, «как у всех».

Мы изначально развивали сеть ПВЗ как бизнес-сервис: чтобы минимизировать «последнюю милю» доставки, облегчить клиентам получение заказов. Но видим, что социальный эффект чуть ли не превосходит коммерческий – и это не может не радовать.

Не забудем, что каждый ПВЗ – это маленькое предприятие. В нем работают люди (обычно это партнерская точка, то есть местный предприниматель открыл на франшизе наш пункт). Таких предпринимателей десятки тысяч – в основном это и есть малый бизнес, которым руководят местные жители. Кроме того, Wildberries активно строит складские хабы – большие логистические комплексы – по всей стране. Как я уже говорил, посчитали: каждые 100 тыс. кв.м складов добавляют региональной экономике ~+2% к ВРП и ~+2,2% к занятости. Почему? Потому что склады – это новые рабочие места, притом качественные. Мы за последний год совершили в объединенной компании огромный прорыв по условиям труда на складах. Я сам был удивлен, когда увидел, насколько комфортно там находиться: чисто, современно, столовые, зоны отдыха – всё на уровне. А заработки – поверьте, конкурентные столичным. У нас есть сотрудники, которые зарабатывают до 10 тыс. рублей в сутки на складе – а это весьма прилично даже по меркам Москвы. В регионах вообще такой уровень оплаты редок, а тут люди могут получать такие деньги, не уезжая в столицу. Им не надо ехать на стройку, жить в вагончике, пахать по 12 часов – можно работать у себя дома, рядом с семьей, на современном складе, в нормальном графике, за схожие деньги. Это дорогого стоит.

Мы поняли, что надо расти вглубь, а не только вширь. Торговля торговлей, но кто производит товар? К сожалению, очень часто – Китай, импорт. Мы решили: давайте сами вырастим производителей внутри страны, чтобы они заполняли полки маркетплейсов своим продуктом. Так родилась «Платформа роста», которую мы делаем с Агентством стратегических инициатив. Уже 26 регионов присоединились, 450 брендов новых в работе. Мы помогаем совсем молодым предпринимателям – тем, кто производит, а не перепродает. Это принципиально: мы верим, что через 5–10 лет эти ремесленники, стартаперы станут основой экономики регионов. Инвестируем свое время, деньги, менторство, чтобы их проекты взлетели. Можно сказать, у Wildberries появилась еще одна роль – бизнес-инкубатора для регионов.

Коллеги из X5 и Сбера блестяще презентовали масштаб своих социальных программ – нам есть куда расти. Мы в этом году активизировались: объединили благотворительные активности сотрудников на платформе «ВБ-участие». Сотрудники по всей стране теперь могут вместе участвовать в волонтерских проектах – ездить помогать в дома престарелых, детские дома, или перечислять деньги через нашу экосистему на благотворительные нужды. То, что коллеги делают давно, мы начинаем – смотрим и учимся у лучших. Думаю, через год и у нас будет, чем гордиться.

Wildberries, будучи крупнейшим игроком e-commerce, работает, работает и работает – в том числе во благо малых городов. Мы не забываем о социальной ответственности, хотя прежде всего концентрируемся на том, чтобы хорошо делать свое дело. А наше дело – давать людям удобный сервис и широкие возможности. Чем лучше мы это делаем, тем меньше остается неравенства между регионами. Маркетплейс – явление географически нейтральное: у покупателя на Камчатке те же возможности, что у покупателя в Москве. Я горжусь, что наш бизнес стал одним из факторов, стирающих границы в нашей огромной стране. И мы будем продолжать двигаться в этом направлении, объединяя развитие компании с развитием территорий.

Малые города России – уже не «вымирающая провинция», как принято было считать. Тенденция последних лет изменилась: небольшие города обретают новое дыхание, и эту позитивную динамику нужно всячески поддерживать и ускорять. Главный вывод – потенциал малых территорий реален. Исследования свидетельствуют о высоком уровне удовлетворенности жителей (большинство ценит свою малую родину и не спешит уезжать) и о заметных улучшениях в ряде сфер (благоустройство, торговля, цифровые сервисы). Это создает важную основу для дальнейшего роста. Люди перестают воспринимать свой город как тупик – напротив, видят его частью новой реальности, где современные услуги доступны повсеместно.

Цифровизация, маркетплейсы, телемедицина, онлайн-образование – все эти факторы сейчас «куют» новую реальность малых городов. За счет технологий во многом стираются географические неравенства: в селе можно заказать товар, получить консультацию врача, пройти курс обучения – почти как в большом городе. Это задает принципиально иной вектор развития. Но технологии сами по себе не решат проблемы – важно наполнять их содержанием. Участники дискуссии подчеркнули, что цифровые решения должны усиливать качество жизни, а не маскировать базовые недостатки. Там, где не хватает врачей, сначала нужно найти врачей (или подготовить их), а уж затем давать им телемедицину. То есть инфраструктура «жесткая» и «мягкая» должны развиваться параллельно.

Один за другим примеры доказали: лучшие результаты достигаются, когда крупные компании, региональные власти и местные сообщества действуют сообща. Бизнес-инвестиции все чаще идут в социальную сферу – от Сберовских телемедицинских пунктов до X5-проектов с пространствами для жителей – и это дополняет усилия государственных программ. Более того, бизнесы начинают объединяться между собой, чтобы в конкретных городах добиваться синергии. Такая консолидация ресурсов дает мультипликативный эффект. Было подчеркнуто, что государству стоит активнее поощрять и масштабировать подобные партнерские инициативы – они уже приносят реальные плоды на местах.

Новым драйвером выступает предпринимательство «снизу». Пожалуй, самый вдохновляющий тренд – десятки тысяч новых предпринимателей в малых городах, которые начали свое дело через маркетплейсы. Цифровая торговля сломала старые барьеры входа в бизнес: сегодня житель райцентра или села может открыть онлайн-магазин и сразу получить доступ к многомиллионной аудитории по всей стране. Это не просто экономический феномен, но и социальный: люди в глубинке почувствовали уверенность, что могут что-то создать сами, а не зависеть только от бюджетных рабочих мест. При поддержке крупных платформ и программ обучения (вроде «Школы 21» от Сбера) этот тренд может кардинально изменить экономику малых городов, насытив их новой волной активных жителей.

В то же время, сохраняются вызовы, требующие системных решений. Участники отметили дефицит квалифицированных кадров (особенно во врачебной и образовательной сферах) – необходимо развивать местное образование, открывать филиалы колледжей, привлекать молодых специалистов на периферию. Инфраструктура многих городов обновилась «физически», но социально часто не наполнена – нужно поддерживать культурные инициативы, события, чтобы новая площадь или ДК не пустовали. Социальный капитал малых городов – высокая доверительность – следует модернизировать, избавляя от закрытости и инерционности, поощряя приток новых людей и идей. И наконец, важнейшая задача – отразить новые тенденции в государственной политике и стратегическом планировании. Пока официальные документы и бюджетные механизмы не до конца учитывают эффект цифровизации, роль децентрализации, потенциал опорных малых центров. Требуются обновление стратегий, изменение межбюджетных подходов (чтобы успешные малые города могли оставлять себе больше доходов на развитие).

Малые и средние города способны стать точками роста, если консолидировать усилия и смотреть вперед. Как образно выразился модератор, «бывшая вымирающая провинция уже может становиться точкой роста». Чтобы это произошло, действовать надо на опережение: прогнозировать тренды, внедрять инновации местного развития, а не только реагировать на проблемы постфактум. Малые города – не обуза, а ресурс, и наша задача – раскрыть этот ресурс. Дискуссия обозначила конкретные направления – от нормативных реформ до партнерских проектов – которые помогут сократить разрыв между малыми и крупными городами. Теперь важно воплотить эти идеи в жизнь и через некоторое время вернуться к разговору с новыми результатами – как предложили участники, встретиться вновь, чтобы подвести итоги и увидеть, что изменилось.